Неточные совпадения
— Есть лишний билет
в оперу —
идешь? Я взял для себя, но не могу
идти,
идут Марина и Кутузов.
Остальной день подбавил сумасшествия. Ольга была весела, пела, и потом еще пели
в опере, потом он пил у них чай, и за чаем
шел такой задушевный, искренний разговор между ним, теткой, бароном и Ольгой, что Обломов чувствовал себя совершенно членом этого маленького семейства. Полно жить одиноко: есть у него теперь угол; он крепко намотал свою жизнь; есть у него свет и тепло — как хорошо жить с этим!
Может быть, вы удовольствуетесь этим и не
пойдете сами
в лабиринт этих имен: когда вам? того гляди, пропадет впечатление от вчерашней
оперы.
Когда кончили читать, Зухин, другие студенты и я, чтоб доказать свое желание быть товарищем, выпили по рюмке водки, и
в штофе почти ничего не осталось. Зухин спросил, у кого есть четвертак, чтоб еще
послать за водкой какую-то старую женщину, которая прислуживала ему. Я предложил было своих денег, но Зухин, как будто не слыхав меня, обратился к Оперову, и
Оперов, достав бисерный кошелек, дал ему требуемую монету.
— Говорят, хорошо очень
идет «Аскольдова могила» [«Аскольдова могила» —
опера А.Н.Верстовского (1799—1862).], и Бантышев
в ней отлично поет? — спросила она затем.
В тот же день, вечером,
в новом,
в восточном вкусе отделанном театре
шла итальянская
опера. Воронцов был
в своей ложе, и
в партере появилась заметная фигура хромого Хаджи-Мурата
в чалме. Он вошел с приставленным к нему адъютантом Воронцова Лорис-Меликовым и поместился
в первом ряду. С восточным, мусульманским достоинством, не только без выражения удивления, но с видом равнодушия, просидев первый акт, Хаджи-Мурат встал и, спокойно оглядывая зрителей, вышел, обращая на себя внимание всех зрителей.
— «Прощальный бенефис дивы… Патти. [Патти Аделина (1843–1919) — знаменитая итальянская оперная певица,
в 60-х годах прошлого века пела
в итальянской
опере в Петербурге.] уезжает…
Идет опера „Динора“ [«Динора» — комическая
опера французского композитора Джакомо Мейербера (1791–1864).] Знаменитый дуэт Патти и Николини [Николини — оперный певец, француз по происхождению, муж Аделины Патти.]». Как ты полагаешь относительно этого?
— И всего-то покойный грибков десяток съел, — говорит он, — а уж к концу обеда стал жаловаться. Марья Петровна спрашивает: что с тобой, Nicolas? а он
в ответ: ничего, мой друг, грибков поел, так под ложечкой… Под ложечкой да под ложечкой, а между тем
в оперу ехать надо — их абонементный день. Ну, не поехал, меня вместо себя
послал. Только приезжаем мы из театра, а он уж и отлетел!
— Это Фауста играли,
оперу. Я её три раза видел
в театре — красиво, очень! История-то глупая, а музыка — хороша!
Пойдём обезьян смотреть…
Здесь уже было очень холодно и по обыкновению сыро, что, впрочем, все-таки
идет Петербургу гораздо более, нежели его демисезонное лето, которое ему совсем не к лицу, не к чину и не к характеру, которое ему никогда не удается, да и вовсе ему не нужно: зима с окаменевшею Невою, с катками,
оперой и с газом
в фонарях ему гораздо больше кстати.
В заключение беседы нашей приятель мой, Марко… Вот по отчеству забыл; а чуть ли не Петрович? Ну, бог с ним! как был, так и был; может, и теперь есть — так он-то советовал мне ежедневно приходить
в театры: тут-де, кроме что всего насмотришься, да можно многое перенять. Причем дал мне билетик на завтра, сказав, что будет преотличная штука: царица Дидона и
опера. Я обещался; с тем и
пошел.
В этом романсе напряжение страсти
идет, возвышаясь и увеличиваясь с каждым стихом, с каждым словом; именно от силы этого необычайного напряжения малейшая фальшь, малейшая утрировка и неправда, которые так легко сходят с рук
в опере, — тут погубили и исказили бы весь смысл.
— Смотри же, — заметила Ненила Макарьевна, погладила ее по щеке и вышла вслед за мужем. Маша прислонилась к спинке кресел, опустила голову на грудь, скрестила пальцы и долго глядела
в окно, прищурив глазки… Легкая краска заиграла на свежих ее щеках; со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку,
оперла лицо на руку и, легонько покусывая кончики ногтей, задумалась… потом взглянула на свое плечо, на свою протянутую руку, встала, подошла к зеркалу, усмехнулась, надела шляпу и
пошла в сад.
И действительно, — никто никого не выпытывает, никто никем не интересуется, и все общество
идет врозь, досадуя, что должно сходиться
в официальных случаях, вроде новой
оперы, званого обеда или какого-нибудь комитетского заседания.
На другой же вечер
шло какое-то представление
в Итальянской
опере.
Тогда драматические спектакли
шли постоянно — вперемежку — на обоих театрах. Балеты давались чаще
опер, и никто из певцов меня не привлекал, кроме Бантышева
в его прославленной роли Торопки-гудочника
в «Аскольдовой могиле» Верстовского, бывшего тогда директором.
Пойдут всей гурьбой
в концерт,
в оперу, наслушаются музыки, и до пяти часов утра «пивное царство», поют хором каватины, спорят, иные ругают «итальянщину», дым коромыслом, летят имена: Чайковский, Рубинштейн, Балакирев, Серов!
— Никонов певец! — возмущался он, возвращаясь через пять минут к столу и садясь писать. — Боже мой, что за вкусы! Этому Никонову
в уличные певцы
идти, а не
в оперу!
Опера шла хорошо. M-me Николеско,
в роли Миньоны, была очень недурна, но более всего понравилось Николаю Герасимовичу — это прелестный оркестр и кордебалет.
Музыку я понимаю только
в опере, да и то, чтобы действие
шло быстро. Не знаю, полюблю ли я ее когда-нибудь? Может быть, вышло это от того, что у меня самой нет никаких музыкальных дарований, а сажали меня за фортепьяно с восьми лет, и сделалось оно мне противно до отвращения. Десять лет я играла. И
в эти десять лет, вытвердивши все эти этюды разных Мошелесов и Крамеров, ни одна гувернантка ни разу не задала мне определить"ясно и точно", что такое стол.
Она дарила всегда неожиданно: то
пошлет плохую табакерку с червонцами, то горшок простых цветов с драгоценным камнем на стебле, то простой рукомойник с водою, из которого выпади драгоценный перстень; то подложит под кровать имениннице две тысячи серебрянных рублей, или подарит невесте перстень со своим изображением
в мужском наряде, сказав: «А вот и тебе жених, которому, я уверена, ты никогда не изменишь и останешься ему верна», или
пошлет капельмейстеру Паизиэло, после представления его
оперы «Дидона», табакерку, осыпанную бриллиантами, с надписью, что карфагенская царица при кончине ему ее завещала!
Начинается зима. Неужели
пойдет опять такая же канитель? Спанье до одиннадцатого часу, гостиный двор, магазины, Невский, визиты, Летний сад и Английская набережная, коньки, понедельники
в опере, субботы
в Михайловском и потом пляс, пляс и пляс с разными уродами.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё-таки скучно, Наташа
пошла в залу, взяла гитару, села
в темный угол за шкапчик и стала
в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной
оперы, слышанной
в Петербурге вместе с князем Андреем.